Александр Никишин - Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

— А зачем нам крыша, — заныл Лёха. — Я высоты боюсь. Всё папе расскажу!

— С крыши папу увидишь. Он у тебя не «крышует»?

Собака выла и выла.

— Какой породы? — спросил Юрка у мужчины с мальчиком.

— Мой-то? Бультерьер. Обученный, белого окраса. Звать Бонни. С хорошей родословной, очень умный, хозяин его отца был барон.

— Отлично! Вы тоже будете Барон.

— Я — Барон? У нас князья в роду были.

— А вы будете Бароном, — щедро даровал Юрка высокое звание. — Нет возражений? А пёсика вашего возьмём с собой, пригодится. На каком он этаже? На 22-м?

— Ага.

— Давайте мальчика, я подержу, а вы бегите за собакой.

Барон покачал головой и мальчика не дал:

— Я сам. Это мой сынок. И моя собака.

Юрка пожал плечами: странный тип этот Барон. Не выпускает парня из рук. Тот так ходить разучится, будет только глазами хлопать, да рот растягивать в улыбке, как кукла. Такое ощущение, что мужик вообще никому не доверяет в жизни. Интересно, а где мать мальчика?

Собаку они взяли с собой. Милый пёс оказался настоящим бойцом и на крыше прошёл боевое крещение, спасая Чирика от преследователей. Его спустили на инопланетян, и он пошёл валить их одного за другим. Первого, кто был ближе всех, тяпнул за ногу, перекусил руку другому и чуть не загрыз третьего. Хороший был пёс Бонни, умный, сильный и красивый. Бился не на жизнь, а насмерть сразу с тремя, но четвертый всё-таки успел направить на него какую-то продолговатую штуковину, нажать кнопку и пёс просто пропал. Тявкнул и исчез, как будто его никогда и не было. Н иичего вообще от него не осталось, даже ошейника.

Эту штуковину наставили и на Чирика, но Юрка в каком-то акробатическом прыжке успел выбить её из рук существа в чёрном, и она с грохотом полетела вниз с крыши, куда следом попрыгали и сами инопланетяне, но не разбились, а спикировали с огромной высоты на деревья, просто расставив в разные стороны руки.

Так в распоряжение Юрки и его команды попали первые образцы трофейного оружия — автоматы странной конструкции, которые могли стрелять бесконечно долго и, судя по всему, пули по мере их расхода отливались внутри оружия. На родной «калаш» эти штуковины были абсолютно не похожи.

Как говорится, небо и земля.

Но главным трофеем был другой и Юрка решил держать его в тайне — продолговатая, похожая на дубинку, золотая болванка, которую изъял Чирик из двигателя космолёта, после чего тот лишился хода. Правда, Юрка не сразу узнал назначение этой штуки. Когда Чирик получил хороший удар по голове и потерял сознание, Доктор и Седой оттащили его в сторону и стали приводить в чувство. Ему расстегнули ворот рубашки, и у Чирика из-за пазухи вывалилась эта необычная, золотая штуковина. Когда тот очнулся, он первым делом стал её искать. Увидев, что она у Юрки, слёзно стал просить вернуть.

— Не получишь, — сказал ему Юрка, — пока не скажешь, что это такое и откуда ты её взял.

— Дядин подарок, — захныкал Чирик. — Он у меня подводник. На РПКСН плавает — ракетный подводный крейсер стратегического назначения, капитан 1-го ранга. БЧ-5. Шесть месяцев в автономке, несварение желудка, запоры из-за гипподинамии. Эта вещь ему очень нужна подо льдами, где они прячутся от американских самолетов типа ОРИОН, которые ищут наши лодки по кильватерному следу!

— Хорошо, предположим, она дядина, хотя я тебе не верю. И для чего твоему дяде эта хреновина из чистого золота?

— Я вам не могу сказать, это дядина военная тайна!

— Вот, когда придумаешь, тогда и получишь, — обрезал Юрка.

Чувствовал ведь, что-то не то с этой штуковиной, врёт парень со шрамом, скрывает от него правду, мутит воду с подводной лодкой.

Если бы он сразу понял, что эта деталь не просто с корабля, что она — слабое место этого огромного межпланетного средства передвижения и что именно из-за этой продолговатой болванки оно потеряло управление и обесточено, что вся гигантская инопланетная туша превращена теперь в огромный кусок металла, он смог бы предотвратить и жертвы, и разрушения.

Да и вообще, вся останкинская история пошла бы по другому руслу. Он мог бы предложить инопланетянам ультиматум: мы вам отдаем вашу струпцину, так она называлась, как он узнает это позже от Дикого Зэппа, а вы уматываете на вашу чертову планету и больше сюда ни ногой.

И они пошли бы на это, теперь он был в этом уверен. Без золотой болванки, как он, опять же, гораздо позже узнал, системы корабля инопланетян могли функционировать не больше двух часов на запасных энергогенераторах. А это значило, что всего через два часа огромная конструкция, напичканная под самую завязку супер-технологиями, неведомыми пока землянам, просто рухнула бы с высоты ста метров на землю, развалилась бы на части, хороня под собой и жильцов, и пришельцев.

Фактор времени был бы на стороне Юрки, и, скорее всего, гости не стали бы торговаться и выдвигать ему условия. И не случилось бы того, что случилось позже из-за дурака Чирика, который думал только о собственной наживе. Когда началась очередная заваруха, Чирик незаметно вытащил из Юркиного «сидора» струпцину, а заодно и ракетницу, и бежал, спустившись по веревочной лестнице на балкон 22-го этажа второго подъезда. Оттуда он растворился в открытых окнах огромного дома, оставив Юрку Гагарина и его команду один на один с инопланетянами, обезумевшими от перспективы сгинуть навсегда в Останкино из-за аварии космолёта.

Знал бы Юрка, что так всё обернётся, кричал бы громко:

— Держите Чирика! Хватайте его, вяжите, пока не выкинул что-нибудь ещё! Тащите его сюда с этой чёртовой струпциной!

А ещё лучше засадите-ка его в наручниках под большой и тяжёлый амбарный замок. Потому что, где Чирик, там одни проблемы и неприятности!

Глава 24

Бугровский и Командор Зэпп

Бугровский, тихо закрыв за собой дверь Катькиной квартиры, оглянулся по сторонам и даже посмотрел на потолок — нет ли камеры? И, убедившись, что нет, подумал с презрением, что народ тут живёт совсем бедный, зачуханый. Из числа представителей трех «д» — «донашивать, доедать, доживать». Он вынул из нагрудного кармана пиджака носовой платок и тщательно протёр им дверную ручку, к которой только что прикасался.

Было темно, нигде не горел свет и, проходя мимо сладко спящей консъержки, Бугровский подумал, что если тут и стоят камеры наблюдения, то в темноте они вряд ли зафиксируют его лицо.

Он вышел из подъезда и, едва не лишился рассудка: в воздухе завывал и крутился некий объект, похожий на здоровенный троллейбус чёрного цвета, он почему-то дымыл, плюясь огнем, и вдруг с грохотом разорвался на куски. За спиной Бугровского посыпались разбитые стекла. Он пригнулся и от неожиданности упал в палисадник. Хотел встать, но, увидев, как из-за угла здания выбегает отряд вооружённых людей в чёрном и мчится в сторону дальних подъездов, на всякий случай юркнул назад в кусты и затаился. Бугровскому было страшно, но одновременно его распирало и любопытство: кто эти люди с оружием? Что делают в их дворе? Опять «Норд-Ост»? Чеченцы?

Через какое-то время, осторожно выглянув из-за кустов сирени, он увидел, что вооруженных людей в чёрном прибавилось и что они не просто снуют по двору, а сгоняют во двор сонных жильцов дома № 48. Их, по всей видимости, вытаскивали из постелей и сгоняли на волейбольную площадку, ограждённую трёхметровой высоты крепкой железной сеткой.

— Кино, что ли, снимают? — обозлился Бугровский. — «Убийство на улице Королёва» — новый скотский сериал НТВ? Кто им разрешил, идиотам!

Но, увидев среди тех, кого сгоняли на площадку, Ирину Пионерскую, пишущую для «Известий» о телевидении, понял, что это не кино, что вряд ли эта серьёзная дама согласилась бы сниматься в массовке. Она шла под конвоем сразу пяти вооружённых солдат с расцарапанными лицами, простоволосая, в ночной рубашке. Близоруко щурилась, забыв дома очки и зло огрызалась на автоматчиков.

Нет, точно не кино, понял Бугровский. И ещй он понял, что ему, конечно же, сказочно повезло. Выйди он от Катьки минутой позже, он был бы схвачен прямо у подъезда. А теперь он был свидетелем событий, которые разворачивались на его глазах и мог незаметно наблюдать за ними. Он и наблюдает. Видит, как мимо него, лежащего в кустах, грохоча сапогами, промчались десятка два людей в чёрном и в касках, вбежали, ломая двери, в Катькин подъезд. И в других подъездах захлопали двери. В них тоже выламывали с корнем кодовые замки автоматчики в чёрном, выводя через какое-то время новых и новых жильцов, подгоняя их в спины оружием. За углом слышалась глухая пальба.

Бугровский долго не решался приподнять с земли голову, панически боясь, что его увидят, схватят и ему придётся стоять в толпе вместе с Пионерской и сотнями жильцов на площадке под дулами автоматов. В голове всё перепуталось, смешались воедино события дня, время суток, люди, слова, квартиры. Что это, кто это? Из подъезда выводили мужчин, женщин и детей. Многие женщины шли в халатах, — растрепанные, босые, зевали, ругали конвойных и огрызались, когда их подгоняли. На волейбольной площадке, ограждённой сеткой, их запирали на замок в двери. Площадка уже не вмещала людей, даже сесть тут было негде и люди стояли, плотно прижавшись друг к другу. Солдаты взобрались на трансформаторную будку, где установили большой станковый пулемет на ножках, направив его ствол на толпу.